В последний год - в целом по понятным причинам - много размышляю об интегративной роли горя в исцелении травмы. О том, что это - наш природный механизм самозащиты от диссоциации и травматизации - горький, неприятный, болезненный, требующий много ресурсов - но такой необходимый, такой неизбежный. И о том, что монетка "будет травма - не будет травма", "диссоциация - интеграция" выпадет, во многом, в зависимости от того, как начнется (и начнется ли) и пройдет процесс горевания.
А процесс этот вполне может не начаться. Очень маленький - да и постарше - ребенок не сможет горевать о несовершенстве, а то и насильственности своих родителей - у него другая задача - к таким родителям приспособиться и с ними выжить. Нет времени горевать на войне - задачи выживания всегда первостепенны. В мире, где слышышь постоянно что "мне бы твои проблемы" и "дети в Африке голодают/в Украине люди под обстрелами живут", в мире, где многие личные потери и потрясения не признаются социумом как таковые, а люди переполнены своими бедами так, что нет места для сочувствия - легко отказать в праве на горе и на сопереживание самому себе. Особенно часто эта история касается, как мне кажется, мужчин - "не плачь, ты же мальчик" - то, что эти самые мальчики слышат с самого раннего детства. Однажды я услышала эту фразу в адрес шестимесячного ребенка, от которого на целый день уходила мать...
А еще горевание может прерваться - в любом месте, на любой стадии. Для горя нужны ресурсы - силы, время, поддержка (и "контейнеры") других людей, признание правомочия горя. И не всегда все это есть, особенно когда объем потерь очень большой.
Иногда я смотрю на терапию - интегративную терапию травмы - в том числе, как на процесс возвращения в горевание. Как неотъемлемый элемент терапии - пока не осознанно, не оплакано и не принято как есть - интеграция невозможна, а без нее невозможна лучшая адаптация к реальности, переход на более высокий уровень функционирования, выражаясь высокопарным птичьим языком, который я вот слушала давеча в больших количествах.
Есть и другая беда. Обычно наша психика, мы - не особо хотим горевать. Горевать - больно, трудоемкомко и многим непонятно зачем. Особенно, учитывая все вводные. Особенно, учитывая то, что защитная реальность нашей головы - при всей ее болезненности и неудобности - не просто так защитная, она защищает нас от, порой, невероятно горьких откровений про реальную реальность, так-то.
Фрэнк Йоманс в своей лекции говорит о "взрослых с отложенным стартом" - таких взрослых людях, которым, в общем-то, давно пора в свою взрослую самостоятельную жизнь - но они все еще - сидят на шее у своих родителей, живут за их счет, не имеют работы (или "нормальной" работы, обходясь случайными заработками, или подрабатывая в стиле старших школьников, при этом, зачастую, мечтая о том, как вдруг! разбогатеют, или как вдруг! устроятся сразу на высокооплачиваемую должность). Это взрослые люди, которые никак не могут завести отношения, или заводят - но дисфункциональные, в которых занимают то роль "беспомощного ребенка", то "всеконтролирующего взрослого" - в чем, взрослости, в целом тоже мало. Можно еще поговорить про очень частое тут - отказ заводить своих детей - или мечты о них, но с постоянным откладыванием на потом, про возможный узкий круг друзей и знакомых.
Где-то, мне кажется, это описан феномен хикикомори, где-то - не такое яркое состояние.
Йоманс говорит, что причин у такого отложенного старта может быть много, он, в силу места своей работы и специализации, чаще сталкивается со скрытым НРЛ (нарциссическое расстройство личности), лежащим в основе подобного состояния. Что хрупкое Эго, стремящееся к идеальному себе в идеальной жизни - не выдерживает столкновения с реальностью, и люди годами, а то и десятками лет, остаются в сладких фантазиях о том, как однажды-то они заживут, или прячутся в компьютерные игры и дым марихуаны.
Впрочем, зачастую это сопровождается резистентной к препаратам депрессией - ну или обычной депрессией, поскольку чтоб совсем с головой спрятаться от реальности - и не видеть, что годы идут, а ты стоишь на месте, воз и ныне там, - трудновато.
И тогда это все еще и раскрашивается кучей аутоагрессии в стиле "вот, мои-то сверстники уже, а я все нет"...
Йоманс, кстати, говорит, что наличие у клиента такой депрессивной позиции - это вельми хорошо есть, и либо свидетельствует о хорошей терапии, проведенной к этому моменту - либо о в целом высоком уровне функционирования, все куда хуже, когда депрессии и чувства вины нет, а агрессия обращена вовне - и во всех своих неудачах человек винит внешние обстоятельства - других людей, свои диагнозы, существующие и нет.
Цель терапии - возвращать человека к реальной реальности, отказываясь от защиты, - а это неизбежно приводит к обнаружению расщепления и фрагментации психики, количеству неинтегрированных диад - и аффектов, порой контролируемых поведенчески, волей (вот за что не люблю бихевиоральные подходы), и тогда задача терапевта - поддерживать нормальную интеграцию идентичности через исследование тревог (и, от себя дополню) иных аффектов, которые формируют защиты, основанные на расщеплении.
Это про ТФП, конечно. Я учусь ей, и вижу в ней много ценного, но все же, все же...
И про ПРЛ, и про НРЛ лично я думаю, в первую очередь, как про посттравматические истории. Если уж говорить про НРЛ - по моему опыту к его формированию может приводить и часто приводит чудесное сочетание неглекта с вторгающейся, контролирующей и достигаторской историей со стороны родителей - история, в которой ребенку, как таковому, с его потребностями, не оказывается места - и при этом, одновременно, единственное место где он может быть замечен и получить одобрение родителей - это история про "дальше, выше, сильнее, мало, давай еще".
И при этом я совершенно согласна с тем, что успешная терапия неизбежно приведет в место, где случится осознание.
Своей жизненной истории, такой, какая она есть, своих родителей, такими, какие они есть. Того, что ты правда "отстал" от сверстников - и порой отстал непоправимо. Они правда давно уже, а ты все еще нет. Есть лишь определенный отрезок времени, в течении которого женщина может родить ребенка, например. Что ты в позиции "догоняющего" - порой это переживается еще и как унизительное состояние. Осознание своего собственного несовершенства - где ты видишь, как годами потакал себе, например, или осознаешь свою жестокость, токсичность. Где ты можешь увидеть, как в погоне за иллюзией искалечил свое тело. Место, где ты осознаешь - и осознаешь все больше - объем своих потерь.
Критическое место в терапии, как по мне. Потому что велик риск прервать терапию и снова спрятаться под одеялко иллюзий. Потому что пахать - медленно, методично, двигая и меняя свою жизнь в желанную сторону - непонятно как, страшно, долго и нет гарантированного результата, что получится - во всяком случае, получится именно так, как мечталось. Потому что интеграция этого вот всего осознанного - это горе, горе, горе. А это значит - нужны ресурсы.
И это то место, где так важно терапевту сочувствовать. Правда сочувствовать, выдерживать и поддерживать. Не занимая сторону, не поддерживая расщепление, не поощряя аутоагрессию. Помогать горевать.
А процесс этот вполне может не начаться. Очень маленький - да и постарше - ребенок не сможет горевать о несовершенстве, а то и насильственности своих родителей - у него другая задача - к таким родителям приспособиться и с ними выжить. Нет времени горевать на войне - задачи выживания всегда первостепенны. В мире, где слышышь постоянно что "мне бы твои проблемы" и "дети в Африке голодают/в Украине люди под обстрелами живут", в мире, где многие личные потери и потрясения не признаются социумом как таковые, а люди переполнены своими бедами так, что нет места для сочувствия - легко отказать в праве на горе и на сопереживание самому себе. Особенно часто эта история касается, как мне кажется, мужчин - "не плачь, ты же мальчик" - то, что эти самые мальчики слышат с самого раннего детства. Однажды я услышала эту фразу в адрес шестимесячного ребенка, от которого на целый день уходила мать...
А еще горевание может прерваться - в любом месте, на любой стадии. Для горя нужны ресурсы - силы, время, поддержка (и "контейнеры") других людей, признание правомочия горя. И не всегда все это есть, особенно когда объем потерь очень большой.
Иногда я смотрю на терапию - интегративную терапию травмы - в том числе, как на процесс возвращения в горевание. Как неотъемлемый элемент терапии - пока не осознанно, не оплакано и не принято как есть - интеграция невозможна, а без нее невозможна лучшая адаптация к реальности, переход на более высокий уровень функционирования, выражаясь высокопарным птичьим языком, который я вот слушала давеча в больших количествах.
Есть и другая беда. Обычно наша психика, мы - не особо хотим горевать. Горевать - больно, трудоемкомко и многим непонятно зачем. Особенно, учитывая все вводные. Особенно, учитывая то, что защитная реальность нашей головы - при всей ее болезненности и неудобности - не просто так защитная, она защищает нас от, порой, невероятно горьких откровений про реальную реальность, так-то.
Фрэнк Йоманс в своей лекции говорит о "взрослых с отложенным стартом" - таких взрослых людях, которым, в общем-то, давно пора в свою взрослую самостоятельную жизнь - но они все еще - сидят на шее у своих родителей, живут за их счет, не имеют работы (или "нормальной" работы, обходясь случайными заработками, или подрабатывая в стиле старших школьников, при этом, зачастую, мечтая о том, как вдруг! разбогатеют, или как вдруг! устроятся сразу на высокооплачиваемую должность). Это взрослые люди, которые никак не могут завести отношения, или заводят - но дисфункциональные, в которых занимают то роль "беспомощного ребенка", то "всеконтролирующего взрослого" - в чем, взрослости, в целом тоже мало. Можно еще поговорить про очень частое тут - отказ заводить своих детей - или мечты о них, но с постоянным откладыванием на потом, про возможный узкий круг друзей и знакомых.
Где-то, мне кажется, это описан феномен хикикомори, где-то - не такое яркое состояние.
Йоманс говорит, что причин у такого отложенного старта может быть много, он, в силу места своей работы и специализации, чаще сталкивается со скрытым НРЛ (нарциссическое расстройство личности), лежащим в основе подобного состояния. Что хрупкое Эго, стремящееся к идеальному себе в идеальной жизни - не выдерживает столкновения с реальностью, и люди годами, а то и десятками лет, остаются в сладких фантазиях о том, как однажды-то они заживут, или прячутся в компьютерные игры и дым марихуаны.
Впрочем, зачастую это сопровождается резистентной к препаратам депрессией - ну или обычной депрессией, поскольку чтоб совсем с головой спрятаться от реальности - и не видеть, что годы идут, а ты стоишь на месте, воз и ныне там, - трудновато.
И тогда это все еще и раскрашивается кучей аутоагрессии в стиле "вот, мои-то сверстники уже, а я все нет"...
Йоманс, кстати, говорит, что наличие у клиента такой депрессивной позиции - это вельми хорошо есть, и либо свидетельствует о хорошей терапии, проведенной к этому моменту - либо о в целом высоком уровне функционирования, все куда хуже, когда депрессии и чувства вины нет, а агрессия обращена вовне - и во всех своих неудачах человек винит внешние обстоятельства - других людей, свои диагнозы, существующие и нет.
Цель терапии - возвращать человека к реальной реальности, отказываясь от защиты, - а это неизбежно приводит к обнаружению расщепления и фрагментации психики, количеству неинтегрированных диад - и аффектов, порой контролируемых поведенчески, волей (вот за что не люблю бихевиоральные подходы), и тогда задача терапевта - поддерживать нормальную интеграцию идентичности через исследование тревог (и, от себя дополню) иных аффектов, которые формируют защиты, основанные на расщеплении.
Это про ТФП, конечно. Я учусь ей, и вижу в ней много ценного, но все же, все же...
И про ПРЛ, и про НРЛ лично я думаю, в первую очередь, как про посттравматические истории. Если уж говорить про НРЛ - по моему опыту к его формированию может приводить и часто приводит чудесное сочетание неглекта с вторгающейся, контролирующей и достигаторской историей со стороны родителей - история, в которой ребенку, как таковому, с его потребностями, не оказывается места - и при этом, одновременно, единственное место где он может быть замечен и получить одобрение родителей - это история про "дальше, выше, сильнее, мало, давай еще".
И при этом я совершенно согласна с тем, что успешная терапия неизбежно приведет в место, где случится осознание.
Своей жизненной истории, такой, какая она есть, своих родителей, такими, какие они есть. Того, что ты правда "отстал" от сверстников - и порой отстал непоправимо. Они правда давно уже, а ты все еще нет. Есть лишь определенный отрезок времени, в течении которого женщина может родить ребенка, например. Что ты в позиции "догоняющего" - порой это переживается еще и как унизительное состояние. Осознание своего собственного несовершенства - где ты видишь, как годами потакал себе, например, или осознаешь свою жестокость, токсичность. Где ты можешь увидеть, как в погоне за иллюзией искалечил свое тело. Место, где ты осознаешь - и осознаешь все больше - объем своих потерь.
Критическое место в терапии, как по мне. Потому что велик риск прервать терапию и снова спрятаться под одеялко иллюзий. Потому что пахать - медленно, методично, двигая и меняя свою жизнь в желанную сторону - непонятно как, страшно, долго и нет гарантированного результата, что получится - во всяком случае, получится именно так, как мечталось. Потому что интеграция этого вот всего осознанного - это горе, горе, горе. А это значит - нужны ресурсы.
И это то место, где так важно терапевту сочувствовать. Правда сочувствовать, выдерживать и поддерживать. Не занимая сторону, не поддерживая расщепление, не поощряя аутоагрессию. Помогать горевать.
